Ночной крик - Страница 28

– В конце деревни. Возле кладбища.

– Где?!

– Да вы не бойтесь. Мы кладбище стороной обойдем. Правда, придется через Эммин сад лезть. Но там дырка в заборе имеется. Вы худая – пролезете.

Лазать по чужим садам через дырку в заборе – господи, до чего она докатилась! Но малины хотелось отчаянно. Вика почему-то поверила, что целебная лесная ягода принесет ей облегчение, очень уж убежденно говорил мальчик.

– Хорошо, – решилась, наконец, Вика. – Пойдем с тобой за малиной. Только я кофту накину, и вправду знобит что-то.

– Вы только недолго, того и гляди хлынет, – напутствовал ее паренек, придирчиво оглядывая затянутое тучами небо.

Когда спустя пять минут Вика в наброшенной на плечи кофте и со стеклянной банкой в руках – той самой, где сидела кусачая гусеница – вновь вышла на тропинку, велосипед валялся в траве, а сам Венька с интересом разглядывал что-то в кустах шиповника, свесившихся через забор Катиного сада.

– Веня, я готова, – негромко окликнула она. Парнишка обернулся и проковылял к ней, держа что-то в зажатом кулаке. Свободной рукой он шарил в оттопыренном кармане брюк. Хромота мальчишки снова бросилась в глаза и Вика внезапно пожалела его: надо же, такая ладная фигурка, лицо симпатичное, волевое и вдруг – такое уродство.

– Это меня змей весной покусал, перехватив Викин жалостливый взгляд, неохотно пояснил мальчик. Из кармана он извлек коробок и теперь запихивал туда жука с неправдоподобно длинными усами. Жук помещался свободно, а вот усы – нет. Они так и остались торчать снаружи, когда мальчик быстро задвинул спичечную коробочку и сунул ее обратно в карман.

– Так это тебя покусала тварь из пруда Гаевской? – спросила Вика.

– Ну.

– Бедняга. Я слышала, ее так и не поймали?

Мальчик взглянул на нее с напряжением. Вика даже испугалась, что он убежит, но он только пожал плечами, старательно изображая безразличие и пытаясь скрыть за ресницами мелькнувший страх.

– Ты его видел, да?

– Видел. Мне никто не поверил, сказали, что черти только в сказках бывают. На смех подняли.

– А ты думаешь, это был черт? – спросила Вика, подавив улыбку.

– Кто ж еще? Морда страшная, склизская, глаза – желтые, как блюдца, и клюв как у попугая. Этим клювом он мне кусок мяса и отхватил. Да еще исцарапал всего своими когтями. Вот, сами смотрите.

Венька задрал штанину и Вика невольно отшатнулась, увидев уродливый глубокий шрам размером с небольшое яблоко, затянутый синевато-багровой кожей.

– Это еще что, – протянул мальчик, медленно опуская брючину, – если б не Эмма, могли и вовсе ногу оттяпать. Когда рана свежая была, доктор все боялся, что начнется заражение. А Эмма травки какие-то приложила – и все к утру затянулось, даже краснота почти прошла. Мясо новое, правда, не наросло, но Эмма обещала, что через год-два будет почти незаметно.

– Значит, правду говорят, что Эмма ве…занимается колдовством?

– Старухи болтают, – не слишком охотно подтвердил Венька. – Ну что, пойдем?

Он наклонился, чтобы поднять велосипед.

– Пойдем. Мне бы только тварь эту куда-нибудь подальше выбросить, – Вика кивнула подбородком на банку.

– А что там у вас?

– На, посмотри.

Глаза мальчишки загорелись, как только он увидел рогатую пленницу:

– Ух ты, вот это да! Где вы ее взяли?

– Нигде. Само приползло.

– Смотрите-ка, у нее рога из задницы растут.

– Ага. Вот этими рогами она и кусается. Знаешь, что это за тварь? Видел раньше?

– Неа. Зуб даю. У нас такие точно не водятся. Я бы знал. Я здесь всех тараканов поименно знаю. Мне нравятся насекомые.

– Откуда же она взялась?

– Понятия не имею. Она вообще не европейская.

– Это как?

– Обыкновенно. Видите, какая здоровая? По-моему, это Пенсильванская гусеница. Я похожую в атласе насекомых видел, мне его батя из города на день рождения привез. Жалко, названия этой твари не помню, а так – один в один. Слушайте, а можно я ее себе возьму?

– Да пожалуйста,– кивнула Вика, пытаясь сообразить как могла попасть в русскую деревню Константиновка гусеница из Пенсильвании. – Только она уже полудохлая.

– Это от голода. Вы ж ей в банку никаких листьев не набросали. Да и неизвестно еще, станет ли она жрать нашу зелень.

– Откуда ж она взялась? – пробормотала Вика, наблюдая, как мальчик бережно перекладывает извивающуюся жирную гусеницу в еще один спичечный коробок.

– Не знаю. Наверное, от новых русских сбежала. У них мода такая, всяких экзотических тварей разводить. Ну, тараканов, там, бабочек всяких. Я сам слышал, как они об этом в магазине разговаривали.

– Надо бы банку ополоснуть. Вдруг она ядовитая? – Вика невольно прикоснулась рукой к месту предательского укуса неведомой твари.

– Она вас укусила? – произнес Венька с уважением. Не к Вике, к этой кусачей заразе. Вика кивнула, слегка обиженная: никакого уважения у современной молодежи к старшему поколению. Причислив себя к другому поколению, Вика усмехнулась про себя: вот и доросла, рассуждает как ворчливая старуха.

Возле колонки они остановились. Вика сполоснула банку под струей и они двинулись дальше. Венька попытался было сопровождать ее, взгромоздившись на своего верного коня, но Вика шла довольно медленно, велик завихлял и Венька вновь соскочил на землю.

Он уверенно вел велосипед вниз по пыльной дорожке, окаймленной густым кустарником, Вика шагала рядом, с интересом поглядывая на своего спутника.

– Меня Вика зовут, – представилась она с большим опозданием.

– А я знаю.

Вика вопросительно подняла брови. Что-то она не припоминала, чтобы представлялась кому-нибудь кроме Кати.