Ночной крик - Страница 53

Но еще хуже был его ближайший сосед, решивший поразить не только размерами, но и архитектурной композицией. Гулять, так гулять! Фантазия у хозяина, надо сказать, была не вполне здоровая. Дом напоминал жилище сказочного монстра из Диснеевского мультика: высотой это сооружение было с блочную пятиэтажку, именуемую в народе хрущобой, фасад был сплошь усеян башенками да лесенками и вся эта красота оказалась выкрашенной в запредельный сиреневый цвет. Вика попыталась сосчитать все его башенки и лесенки, но сбилась со счета на втором десятке и бросила бесперспективное занятие.

Дальний хутор, до которого подруги добирались добрых полчаса, состоял всего лишь из десятка-другого домиков. Катя слегка подрастерялась, так как в последний раз была здесь довольно давно и нужный дом отыскала не сразу. В конце концов, его опознали по невероятно высоким зарослям мальвы, сплошь усыпанным темно-малиновыми крупными цветками, в сумерках казавшимися почти черными.

У дома уже зажегся фонарь и Вика смогла хорошо разглядеть открывшую им дверь женщину. Та подозрительно оглядела нежданных гостей и немного смягчилась, узнав Катерину.

– Здравствуйте, – застенчиво поздоровалась Вика. Высокая, сутулая женщина с плаксивым выражением лица и рыбьим ртом, одетая в неопрятный ситцевый халат, ей не слишком понравилась. Хорошо бы, баба Луша оказалась не такая противная.

– Каким ветром вас занесло? – спросила женщина неприветливо.

– Простите, нам бы бабу Лушу повидать, – проблеяла Вика.

– Лукерью Львовну, – подсказала Катя.

– Ты что, Катька, сдурела? Мать померла, почитай, три года назад. Поздновато спохватилась.

– Как померла? – упавшим голосом переспросила Вика.

– Ну, как помирают? Бац, и нет старушки, – женщина хохотнула.

Вику покоробило и от этих слов, от которых веяло неприкрытым цинизмом, и от интонации, в которой не было ни намека на сожаление. Дочь, очевидно, не слишком ладила с матерью, хотя это не оправдание откровенному хамству.

– А ты что, не знала, что ли? Ведь на ее место заступила. Или я ошибаюсь и ты не у Гаевской работаешь?

– У нее, – смутилась Катя. – Только о твоей матери она ничего не рассказывала.

– Неудивительно. Все они так, буржуи недорезанные! Пашешь на них, пашешь, а тапки отбросишь – и не вспомнят!

Похоже, нахалка набивалась на то, чтобы ее пожалели, но Вика испытала лишь острый приступ брезгливости. Она бы с удовольствием развернулась и ушла, но предстояло выяснить еще кое-что.

– Скажите, а как умерла ваша мама? – спросила она робко.

– А тебе зачем?

– Ну… – Вика откровенно растерялась. У нее не было подходящего объяснения и она втянула голову в плечи, ожидая надвигающегося грома и молний.

Раската не последовало. Похоже, женщина спросила просто так, из привычной подозрительности. Смерть матери ее волновала мало, а вот чужой интерес к собственной персоне – в гораздо большей степени.

– Нормально она померла, в своей постели. То есть, не совсем в своей, дело было в санатории. Как же он назывался, дай бог памяти? Какая-то гора…

– Кленовая, – подсказала Вика.

– Верно, Кленовая. Санаторий «Кленовая Гора», так мать и сказала перед отъездом. А все Гаевская. Не могла, видите ли, обойтись без посторонней помощи. Маманя и рада стараться – потащилась следом на свою голову. Кто бы знал, что мы с ней в последний раз тогда видимся!

Женщина смахнула несуществующую слезу.

– А она не сказала, зачем они туда поехали? – спросила Вика, чтобы прекратить этот спектакль.

– Уж не загорать – это точно. Дело-то в сентябре было, если память мне не изменяет, – усмехнулась женщина и посмотрела на Вику совершенно сухими глазами. Чтобы избежать неприятного вопроса, который явно висел у тетки на языке, Вика быстро спросила:

– Долго они там пробыли?

– С неделю, кажется. Или дней восемь. Потом маманю удар хватил. Врачи сказали – инфаркт, четвертый уже. Так что долго она не мучилась.

– А как же с похоронами?

– Все по-людски было устроено. Маманю привезли в закрытом гробу, в нем и похоронили. Гаевская за все заплатила, хоть тут не пожадничала.

– То есть, гроб так и не открывали? – насторожилась Вика.

– А зачем? Я свою маманю хотела живой запомнить, – беззастенчиво солгала женщина, потом не удержалась и добавила:

– Заколочено было накрепко. Владимир, кузнец наш, сказал, что если надо – откроет, бутылку попросил. Что ж я ему, алкашу окаянному, бутылки даром раздавать буду? Ни к чему это, вот как я думаю. – А что это вы все маманей моей интересуетесь?

Женщина все-таки задала тот вопрос, которого Вика так боялась, но девушка уже успела к нему подготовиться:

– Да вот, Ирина Анатольевна завещание писать надумала и Катя ко мне по ее просьбе обратилась. – Катя изумленно вытаращилась на подругу. Хорошо, что в потемках это было не слишком заметно. – Я нотариус, – продолжала вдохновенно врать Вика, – специально из города приехала. Хотела лично известить вашу матушку о наследстве, а вон что получилось.

– И большое наследство? – подалась вперед женщина. Глаза ее заблестели как угли.

– Не слишком – сто долларов.

– Ишь ты – расщедрилась, старая вешалка, то есть, прошу прощения, Ирина Анатольевна. И что же теперь будет? В смысле, раз маманя умерла… Постойте-ка, что-то я не пойму, как же Гаевская могла не знать, что маманя умерла? Они же вместе были!

Вика и сама сообразила, что допустила промашку и попробовала выкрутиться:

– Знала, разумеется. Это я была не в курсе. В документе указано имя вашей матери. Ирина Анатольевна не успела отблагодарить ее при жизни и решила сделать это хотя бы после смерти…