Ночной крик - Страница 77

– А вы что?

– А что я? Прогнала его вон, разумеется. Тип-то он и в самом деле мерзопакостный. Господи, как это все отвратительно, – глубоко вздохнула Эмма. – Бедная Вика, тебе так досталось.

– Вика молодец. Это ведь она меня на санаторий вывела.

– Да что санаторий, если Катерина с ним никак не связана, – покачала головой Эмма.

– Еще как связана, – убедительно произнес Тимур.

– Брось, я все списки отдыхающих за тот год просмотрела. Нет там ее фамилии.

– Так ты не там смотрела, – усмехнулся Тимур. – Катька там не отдыхала. Она там ра-бо-та-ла! Номер Гаевской прибирала. Оттого и подружились.

– Она – страшная женщина! – сказала Вика.

– Ты права, девочка. Я ведь не просто так хотела вернуть себе дом отца. У него была лучшая в России библиотека. И ее жемчужиной был Гримуар – книга, истинная ценность которой понятна только коллекционерам.

– И чернокнижникам, – вполголоса добавила Вика.

Эмма взглянула на нее с пониманием.

– Верно. Этого я и боялась. Забрать книгу мне никак не удавалось, хотя я смогла убедиться, что она в целости и сохранности. К счастью, Гаевская книгами совсем не интересовалась, они служили ей всего лишь интерьером. А вот Катерина с ее проницательным, изворотливым умом, довольно скоро поняла, чем владеет. Она наткнулась на Гримуар во время поисков дневника и, едва начав читать, сообразила, что именно попало ей в руки. Ей хватило смелости и злой воли воспользоваться Гримуаром по назначению. Тебе, Вика, лучше всех известно, что из этого вышло.

– Да уж, врагу не пожелаешь. Я так и не поняла, как мне удалось спастись.

– Эмму благодари, – улыбнулся Тимур, – ее рук дело.

– А как вам это удалось?

– Мазь, девочка.

– Та самая, которой я лечилась от ожогов? И от зубов Неро?

– Да. Эта мазь – штука многофункциональная. Тетя восстанавливала рецепт десять лет. Именно столько понадобилось, чтобы правильно подобрать пропорции, – в голосе Тимура сквозило неподдельное восхищение.

– Тебе повезло, что ты воспользовалась мазью непосредственно перед последней встречей с Катериной. Помимо лечебного эффекта она наделяет человека почти сверхъестественной силой, но очень ненадолго. Я чувствовала, что ты попала в беду, но не знала как тебе помочь. Тебя следовало пробудить от гипнотического сна, заставить бороться.

– Так это вы пытались до меня докричаться?

– Я рада, что ты меня все-таки услышала.

– А уж как я рад! – воскликнул Тимур многозначительно и немедленно сграбастал Викину руку.

– Отпусти. Тебе нельзя делать резких движений, – смущенно прошипела она.

Тимур собрался что-то ответить, но из прихожей донеслись чьи-то торопливые шаги и в комнату бочком протиснулся… Окунцов.

– Этот еще откуда? – нахмурился Тимур. Окунцов под его мрачным взглядом поежился.

– Привет, молодожен. Зачем пожаловал? – спросил Тимур требовательно.

– Я прошу прощения за свое вторжение. Но я искал Вику и мне сказали, что она пошла сюда.

Все трое переглянулись и хором воскликнули:

– Петровна!

– Да, кажется, так звали эту женщину. Вика, – он обернулся к девушке, – я приехал забрать то, что вы мне пообещали. Надеюсь, вы не забыли о своем обещании?

– Нет, – неохотно ответила Вика.

– Эта вещь все еще у вас? Вы… вы не отдали ее милиции?

– Не отдала, хотя следовало бы.

– Но как же так?! – попытался возмутиться Окунцов.

– Молчать, суслик! – прикрикнул на него Тимур.

– Эмма, будьте добры, передайте мне вон ту тетрадь, – попросила Вика.

– Это она? – радостно засучил ногами Окунцов, протягивая вперед дрожащие руки.

– Она, – подтвердила Вика. – Почерк узнаете?

Она раскрыла тетрадь на самом пикантном месте и ткнула под нос Окунцову. Тот начал читать и побагровел. Но вырвать у нее из рук тетрадь Вика не позволила, быстро спрятав дневник себе за спину.

– Убедился? – спросила она хмуро.

– Да, да! Давайте ее быстрее!

– А вот это – фигушки.

С этими словами Вика швырнула тетрадь в огонь, который принялся радостно лизать хрупкие страницы.

– Что вы делаете? Да как вы смеете! Это хулиганство.

– Эй, ты, – скомандовал Тимур, – а ну-ка, кррру-гом и марш отсюда. И чтобы я тебя больше не видел. Понял?

– Что?!

Не говоря больше ни слова, Тимур начал медленно приподниматься. Конца процесса Окунцов дожидаться не стал. Его точно ветром сдуло.

Трое в комнате рассмеялись.

– Спасибо, что помог, – с чувством сказала Вика. – Мне кажется, Ирина Анатольевна бы не хотела, чтобы ее дневник попал в чужие руки. Она была хорошей женщиной и талантливой актрисой, она много страдала при жизни. Так пусть хотя бы покоится с миром.

Пламя в камине взметнулось ярче, словно кто-то невидимый одобрил ее слова.

Эпилог

– Ну что, Филиппыч, посмотрел стихи? – нервно кусая губы, спросила Вика. В кои-то веки ее тон был просительным.

– Просмотрел, как же, – ответил начальник рассеянно.

– И как тебе? Можно вставить в сборник?

– В сборник? Да ты с ума сошла! В сборник! Ты, мать, совсем, видать, нюх потеряла! – поднимаясь из-за стола, завопил главный редактор.

Вика побледнела и попятилась. Сердце у нее упало…

* * *

С замирающим сердцем Вика подняла руку и три раза постучала в деревянную створку ворот. Она снова была в Константиновке, хотя на дворе уже стоял самый конец августа. Она волновалась, как никогда. Ей предстояло сообщить Вениамину кое-что важное. Конечно, она могла позвонить и по телефону, но решила, что должна сделать это сама лично. Так будет лучше.

– Вика, деточка! Какими судьбами? Вот радость-то! – запричитала Петровна, увидев, кто пришел. – Не стой на пороге, проходи в дом. Венька-то мой уже заждался.